В книге сказок Аравийских
Заколдованные принцы,
Сбросив дьявольские чары,
Красоту себе вернули:
Волосатый монстр, к примеру,
Снова стал прекрасным принцем
И, одет в шелка и бархат,
Флейтой деву ублажает.
Но, когда настанет время,
Мы посмотрим и увидим –
Их Высочество немедля
Снова превратится в монстра.
Именно такого принца
И по имени Израиль
Я пою. Он превратился
В пса, поскольку заколдован.
Пес, и мысля по собачьи
Как дворняга всю неделю
Роется на свалке шумно
Под насмешками мальчишек.
Но вот в пятницу под вечер
Только сумерки настанут
Исчезают все заклятья –
Снова пес стал человеком
Человеческие чувства,
Голову несет высоко
В чистых праздничных одеждах
Входит он в предел отцовский.
Мир тебе предел знакомый
И отец сидит на царстве,
Не Иакова шатра ли
Я целую даже двери?
В этом доме все сокрыто –
Шепот, вкрадчивы движенья
И невидимый хозяин
В тишине ужасно дышит.
Тишь! И только сенешаль там
(Просто служка в синагоге)
Все светильники обходит
Зажигает лампы споро.
Золотых огней мерцанье,
Утешением чревато
И мерцают слабо свечи
С парапетов Альмеморы.
В сундуке там прячут Тору
В драгоценном покрывале,
В шелке, что кругом украшен
Драгоценными камнями –
За пюпитром виден кантор
Местной праведной общины,
Симпатичный человечек,
Чуть кокетлив в черной робе.
Чтоб явить всему приходу
Что ладони его белы,
Держит палец он на шее
А другой вжимает в горло.
Что-то тихо напевает,
Но потом на ноту выше
Вдруг взлетает его голос:
«Лехо дойди, ликрас калэ!»
«Лехо дойди, ликрас калэ!»
Приходи, скорей, любимый,
Я невестa и открою
Пред тобой лицо стыдливо!
Эту свадебную песню
Сочинил поэт великий,
Всем известный миннезингер
Иегуда бен Галеви.
В этой песне говорится,
Что Израиль обручился
С некоей Принцессой Шабат
С молчаливой госпожою.
Перл, цветок она, красивей
Госпожа та, может даже
И самой царицы Савской,
Соломоновой подружки,
Эфиопская зануда,
Всех загадками достала,
И со временем, конечно,
Это стало утомлять
Но принцесса наша, Шабат,
Воплощение покоя
Ненавидит эти стычки,
И ментальные сраженья.
Столь же сильно ей отвратны
Показная страсть и пафос
Чувств иных, простоволосых,
Что врываются в покои.
А сама скромна принцесса,
Под чепцом власы скрывает
Взгляд нежней, чем у газели
И стройнее, чем сам Аддас.
Все позволить она может,
Что любимый пожелает,
Исключая воскуренья
Те, что в Шабат невозможны.
Но сегодня уже в полдень
Будет нечто здесь куриться,
Чолнт – божественное блюдо
Ты отведаешь сегодня.
Чолнт, воистину дар божий,
Дочь Элизиума, верно
Как в той Шиллеровский песне
Сам то он тот чолнт отведал?
Чолнт из той небесной пищи
что Господь наш ненаглядный,
Моисея на Синае
Некогда учил готовить
Где Всевышний в одночасье
Дал нам доброе учение
Десять Заповедей сразу,
Молнией нас огорошил
Чолнт – амброзией кошерной
Убедил, что Бог единен
По сравненью с этим чудом
Черствы райские лепешки.
Это просто дрэк бесовский
И амброзия неверных
Греческих богов Эллады,
Кто по сути – просто бесы.
Если принц вкусит такое
Засияют его очи
И он, расстегнув жилетку,
Скажет счастливо с улыбкой:
«То не воды Иордана,
Слышу я, журчат сегодня
В пальмах милого Бет-Эля
Где привязаны верблюды.
И звенят там колокольцы
Стад откормленных баранов,
Тех, кого пастух под вечер
Приведет с гор Галаадских.
День прекрасный на исходе;
Тени с длинными ногами
Придвигаются с проклятьем,
Час плохой – и принц зевает,
Ему кажется – на сердце
Ледяные пальцы ведьмы,
Дрожь уже бежит по телу,
Уже псиною он пахнет.
Но ему дает принцесса
Золотую табакерку.
Принц невольно тянет носом
И опять приятно пахнет.
И тогда подносит принцу
На прощание принцесса
Кубок, пьет он, но оставив
Чуть на дне, всего две капли.
И выплескивает капли;
Свечечку, зажав в ладони,
Он во влагу окунает,
Та, потрескивая, гаснет.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
