alsit25 | Entries tagged with бачинский

Люди с оружием и простые, грустно
всходили на корабли, покрытые мхами;
небо играла лютней стоусто
в серебре, наверно, и пахло цветами.

Из улочек резных, где солнце садится,
шла процессия или белый свет, свит,
и щебетала на моем плече, как птица
мудрая жизнь растущих лип.

Тогда моря разделились и кожей
грубой терлись бок о бок вразброд;
что-то всходило, и умирало тоже,
не угадаешь: на день или на год.

Звезды летали низко, как голуби.
Люди грустно склонили лица до темноты
и искали настоящие звезды в глуби
с этой улыбкой, которую знаешь ты,

Потом суши разверзлись, как рамы,
горы журча вели под облако домой,
в волны небесные бросали камень,
глубины неба измерить под собой.

Дерево на продуваемых ветрами дюнах
сеяло в роще молодые цветы
в мечтах о золоте призраков юных
с этой улыбкой, которую знаешь ты.

Пока не окрепнут они на деле,
словно прозрачный покров воды,
поэтому на свои сердца они смотрели
с этой улыбкой, которую знаешь ты.

И медленно склонил голову плотник
в это время вырезал он им сам
душистые дубовые гробы для их плоти,
и дубовые палицы их сыновьям.
Tак и шли. Час чужой пел средь их суеты.
Так и шли белым дымом к чужим морям
с этой улыбкой, которую хорошо знаешь ты.

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/katalog/lektura/baczynski-bajka.html

Земля любови, земля священных народов,
как мрака озеро, как долгий край забвений,
ураганов морозных средь чернеющих гололедов,
стоит в себе молча словно в гробу осуждений.

Испуганные временем мы все-таки посмели
Бога по имени назвать и людей по деяниям,
других времен не знали, а может и проглядели.
и ужас уйдет, когда пойдем по вечным изгнаниям.

Мы на земле ледяной, и дома не помним,
под снегом – камни, над валунами – глина,
те самые каторжники из каменоломни,
гонимые по улицам, считая удары по спинам

бичей тяжких, о! потому что нас гнали смело
как из тел синих – души, как призраков – из тела.
нам по ночам у стен холодных таиться,
чуя смерть на ступенях, свистит в деревьях – бичами,

в земле священной заперты, словно в глухой темнице.
О Господи апокалипсис! Господь конца света над нами!
голос найди свой и прибитых над гробом мироздания
вызови, голос вложи в уста, а в руки им – наказания.

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/media/book/pdf/baczynski-ziemia.pdf

Итак, ты влюбился в хрупкое теплое тело,
что в соловьином образе быть захотело,
как молоко в стеклянном стройном кувшине,
как скрипка грустит и растенье поет доныне
Итак, ты влюбился в нее. Словно ручей, до гроба,
перед глазами ставишь ты образа оба:
и отраженный, и твой этот, правдивый
в движенье одном, что покрывает на диво
землю огнем и жасмином то, что небесно,
там это где одинокому сердцу тесно.

И полюбил уже землю эту ты тоже
с огненным следом великих шагов Божьих,
землю, где братья будут пеплом твоего дома,
где смерть и величие, словно рядом два грома
стоят у виска и крыльями бьют немые
тем, кто умер уже, и тем, кто еще живые.
Итак, ты влюбился в бич речной, серебристый
в белые перья твоей мазовецкой Вислы,
и горы тяжелые, как на земле тучи,
и люди прикованы – ими живешь неминуче.

Когда ты с горящей саблей стоишь, уже ничего не стоя,
в ураганах последнего этого боя,
как жизнь на ладони, взвесив оружие грозно
на сердце и на лице, скорее всего бесслёзно,
когда ты бросаешь тело, как пух, подобием света,
тонкий, как пение, и с ним отражение чистое, это
только с одним лицом, не отраженном в молчании,
смерть заклеймив черным крестом, в отчаянии
думаешь, что эта любовь должно быть Господня,
которому юность приснилась в могиле сегодня.

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/katalog/lektura/baczynski-dwie-milosci.html

Отделили тебя, сыночек, от снов, что, как мотыльки, дрожат не зря,
выткали красной кровью, сыночек, грустные глаза,
рисовали пейзажи желтыми стежками, совершив поджог,
вышивали висячими деревьями струящиеся моря.

Научили, сыночек, землю свою помнить наизусть,
когда прорезаешь тропинки железными слезами.
Растили в темноте, кормили хлебом тревог.
чтобы слепо шел самой постыдной из людских дорог.

И ушел ты, чистый сыночек, с черным ружьем в ночь,
и чувствовал, как ощетинивается в звуке минут зло.
Прежде чем упасть, перекрестила ли землю рука,
была ли то пуля, сыночек, или в сердце больно пекло?

Оригинал:

https://warhist.pl/wiersze-i-piesni-wojenne/krzysztof-kamil-baczynski-elegia-o-chlopcu-polskim/

Заключена рыжая туча с градом
в образе уставшего кота и снова
открывается зевота печали рядом,
как пейзаж из роз и золотого.
Потом глаза закрываются; смятение
памяти падает в клубок плача и длится-
медленно закрепляются в зеницах
люди стоящих вокруг и тени их.

Оригинал:

https://literatura.wywrota.pl/wiersz-klasyka/39034-krzysztof-kamil-baczynski-lew-w-klatce.html

Лесом иду, без следов, но следы натопав на тропах
и пыхтя в узкой норе с дыханием волосатым.
Правда ли, что как рыба я жил до потопа
и сегодня я волк, цветов возлюбив ароматы?
Как плывут эти сосны? ведь запах у шерсти – плох он.
Смотрю тебе прямо в глаза, и шаг называется веком.
Там где лес кончается лиловым чертополохом –
охотник с псом, когда-то тоже ведь был человеком.

Оригинал:

https://warhist.pl/wiersze-i-piesni-wojenne/krzysztof-kamil-baczynski-lasem/

Белы кони мчат небесно
след дымящий непременно,
в звездах пламя гаснет с треском
как рождественское сено.

Выше гор, минуя долы
ангел белый? слаб мороз?
старцы в небеса согбенны?
Ангел белый ясли нес.

Так закончить – да уж где нам –
под навесом неизменным
огнь веков и человеков
в четырех картонных стенах.
Так закончить - издалека -
в двух фигурках - черной, белой,
на костях стоит эпоха,
в муках жаждет его тело.

Арбалет натянут гроз
белый ангел – ясли нес.

И фигурки в яслях гаснут
ослабев, ушли, как вера,
поднаветрена звезд яркость
как картон пепельно-сера.
Ангел с полусмехом спешным
над упрямством, не над грешным
их единства – хоть их сто.

белый ангел – ясли нес.

В декабре полегче стопы
встал туманом и скалою
гладом съеденное тело
он увидел пред собою
ребра вбитые умело
вздутые лопаты стоп
брюхо бубном жизни прело
брюхо сине, как у толп.
Отвернулся. В небе всплеск
ясли черные он нес.

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/media/book/pdf/baczynski-z-szopka.pdf

Аркебузы дымящиеся я все еще вижу,
словно фитиль со вчера горел в голове,
и еще канонира рука лежала
там, где листья в зелени на траве.
Еще есть места пустые в воздушной сини
где нет рук и рапир напева,
где, как рты, кипят кувшины,
полные, бурлящие от гнева.
Ах, полки цветные, на киверах перья,
прощания слабые, как мотыльки света,
и трепет ресниц, птичьего пения,
в саду этой прощальной птицы.
Не то, не мечты, мечтать, это кровь,
Из-под кивера, перьев, одна и та же.
Время просто рычит, как лев вновь,
волоча облаков шерсть в раже.

Плач, мать, любимая, прости же
потому что не ангел, не ангел водит.
Ты так же дрожишь небес ниже,
ты сажаешь розы те же, как нас,
на могилы придя голосом, ладонью
смахнуть память и листья, как волосы сейчас
седеющие на плоских плитах.

Идут, идут процессии, но куда идет,
тот, кто словно изгой, жезлом влеком,
кого материк кружит в небе. А может свободно
небеса над ним дымятся песком,
так форма его подавляет. Ножу подобно
погибает в хлебе, потому средь агоний
течет свободно. Покрывает его песок.

Еще слышно пение и ржут кони.

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/katalog/lektura/baczynski-historia.html

Стоит пред молчания зеркалом
Барбара поправляя волосы
наливает в стеклянное тело
серебро капелек голоса.

И потом, как кувшин – светом,
полнится, в стекле светится
вбирая в себя звезды
и белую пыль месяца.

Чрез призму дрожащего тела
в музыке белых искорок
ласки ползут несмело
сна пушистым листиком.

Там инеем скрыты медведи
в полярных звездах светлея
и мыши струясь предвиденьем
текут лавиной за нею.

Ах, молоком наполненная,
заснешь ты во сне горностая,
и время плавно уляжется
каскадом на дне сверкая.

Знаю я что у Барбары
тело серебрено снами
приходит белая ласка молчания
под невидимыми руками.

Орогинал:

https://wolnelektury.pl/media/book/pdf/baczynski-biala-magia.pdf

Это твои молнии свыше били
по наковальне зрачков оцепенелых,
черепа для снадобья малы были,
сердца ж для земли велики и неумелы.

Это ты метал с ладони как ураган
шары огненные на круглый наш свет,
а на пути людские мечты и руины
дымятся, как твой свежий след.

И застываешь там, где прошел погром
Средь дорог поколений глухих тоже,
пока под линзой над нашим столом
не являешься на каплю воды похожий.

Что же ты есть, когда свет пригасил
огонь зодиаков, пролитый этак,
настаивая, чтобы мы прибывали уже без сил,
а линза — артерия ядер клеток?

Деревья грустны когда в руках слов
дождя осталось немного,
дороги длинны когда нет слов
на простых дорогах.

Увядают бутоны цветов в тенях сна
в грязной тиши выше.
Ночи тяжкие. На башнях сна
кровь мою колышут.

В мощных фонтанах бескрайних тонов
серость увяла заметно.
Ночь снова угасла в коридорах тонов
на чистых ветках.

Крылья птиц как последний дар,
слабые под ветрами.
И смерти моей последний дар -
пространство над нами.

Оригинал:

http://www.baczynski.art.pl/wiersze/249-W.html

Это как памятник самолюбования
в синих водах молчанием стою достойно.
а ниже плывут гробы и послания,
а выше время и великие войны.

О люди, злые, злые, о каким вам было
тело враждебное, глупости его злы,
о, как любовь та была лжива,
не стоящая ни единой слезы.

О злые, несчастные, забытые в боге, сами
легли толпами на пропасти край,
не понимая темными головами,
не окрыляя ритмом темных сердец.

Мрачные, мрачные ущелья. Так и стоят пред глазами
тени каких-то духов моргающих, сломанный крест,
то дороги, колесами и страхом разбитые под нами,
а над погостом земли – неба дрожащий лист.

Нет, нет возврата, мои синие воды, и чаянием,
к утонувшей истории, которая в вас отбита.
Я ваш обелиск, стою над молчанием
окаменев – желанием и живым – подобием гранита.

Нет, нет исхода. На земле, развороченной не ими,
разбитые сердца из груди моей кровоточат без сил.
Были живые, отошли со словами простыми,
тех Бог молчанием воскресил.

И земля нам горька, твердая, лежащая без дела.
Вижу чующих кровь, у горящих костелов долины
сдирающих с мертвых жалкие тряпки тела,
ужасы зла и жадность разъятых на половины.

Чую, стопы внимают словам последнего завета
и мраку, который хлещет на золото неживое слова,
я обелиск времени смешного – который верит отпето,
хотя нет возврата, опять нет возврата снова.

Оригинал:

http://stolat.pl/wiersze-znanych/0/48/0.html

матери

Господь улыбался, землю творя, лучшее из творений,
как яблоко золотое и зеркало изменений.
Цедили твари земные капли спелые в этом месте
из вод встававшие к серебру воздушных лестниц.
Птичек песнь становилась туманом совсем не грозным,
облаком подобным и земле, и звездам.
Рощи спускались к морям, волосы наклоняя к водам,
волны зрели цветом спелым, так и шло своим ходом.
Свет проникал аж до земли, и земли засверкало тело,
леса поднимались до неба и небо от них чернело.
Звери селились в коре, и жизнью кора обрастала,
невиданной, отразив круженье земное с начала.
И возникали цвета, и каждый цветом иначе,
и все же един, там, где свод пустоты прозрачен.
Закручинился Бог, замысла своего не понимая,
черным стал свет, под морщинами слово скрывая.
А с наковальней гор вырастали стебли огнями,
и грома кузницы морщились в мыслях над нами.
Пока не высек искру до неба, белую от шумихи,
меж облаком и землей человек темный и тихий.
Тогда усмехнулся Бог, во сне немея усталом,
темен днесь человек, как земля, под страшным кресалом.

Оригинал:

http://www.baczynski.art.pl/wiersze/392-W.html

Снова мы бродим по теплому краю,
Малахитовым лугом моря - просто
Птицы возвращаются, умирая
Средь апельсинов на перекрестках.

Небо расстегнуто плавностью арок
На фиолетово-серых долах.
Пейзаж втекает нам в веки, жарко -
Соль выступает на губах голых.

А вечерами в теченьях бухты
Ночь лижет в прибое свежая грива.
Сочные груши - лето как будто,
Ветром ожгло словно крапивой.

У фонтанов из жемчуга пред темнотою
Ночь - виноградины звезд раздавая.
Снова мы бродим горячей землею,
Снова мы бродим по теплому краю.

Оригинал:

http://wiersze.doktorzy.pl/wedrujemy.htm

Это ты бил громами со всего размаха
по наковальням зениц сонных,
черепа были слишком малы для страха,
а сердца для земли слишком огромны.

Это ты метал с ладони циклоны
шары пламени на купола во тьму,
а пути человечьих снов и развалин -
как твой свежий путь в дыму.

И застывал там, где гремел погром
средь миграций глухих поколений
меж стволов, осажденный стеклом,
на столе каплей воды столбенея.

Так кто же Ты, кто с высот пригасил
огнь зодиаков, предвидя морок,
и все ж наплываешь изо всех сил
в стекла - пульсируя ядром каморок?

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/katalog/lektura/baczynski-teologia.html

(матери)

Востока божок, где с лица без выражения всходят
океанских две капли – вод плоды, созревая,
срастаются у очага и лица треугольного, водят
к снам пушистым в сады волглые иного края.

Чрез запах каштанов и волглость осенней сени
колышется стройная ночь, словно охотника призрак,
и долго над иволгой мертвой поются песни,
кружить упырей над головою вызвав.

И огонь касается искр золотых струн тоже
булькают очи, вода, ливни в зените проча,
где словно мёртвые молнии иные очи
и дует соленый самум сыпучим песком дрожи.

Тогда мягкие лапы кота словно к приманке
тигром огромным влетают в окна
к изогнутой на луне золотой самке.
останутся только огoнь, и я одиноко.

Оригинал:

https://poezja.org/wz/Baczyński_Krzysztof_Kamil/486/Kot

( зима 41 года)

Грудь восковую хлестнула
мокрая ветка хвои.
А мимо шли, несли вести
песни войны за стеною.

Часы вспомнили что - то,
и горы времени окаменели -
За стенами шли, лили слезы,
декабрь отпевали тени.

А как сейчас разрушить
кристаллики снов с непривычки?
Ночь в глазах стынет – облако.
Молния – в громоотводе спички.

Если завет – то из листьев,
памятник если - из пламени.
Шли в дыму слабом песни,
с ветками мокрыми вести.

Оригинал:

https://wolnelektury.pl/katalog/lektura/baczynski-elegia-mokre-galezie-swierkow.html

I
Эти стихи как смерть унылы,
как смерть безразлична их весть.
Серые кошки под светом чистят острую шерсть.
Желтая жалоба улицы, где никого нет.
Тревога бьет парусами об ежедневность рам.

II

С каждым шагом бледнеет небо. Пламя
вызванивает зарю, а веселые вороны -
прощанье мое с людьми и богом. Сам я
слеп, путь теряя ракет путем торным.

Значит, осень. Дымный город, вороны летят косяками,
листья падают с красных дымоходов фабрик.
Mёртвых шаги, лежат крылья оторванные вороном, не нами,
ждет повозка и мертвый лакей с канделябром.

Путь медленно скатывает дороги высоких кленов.
В осень вплываю, там, где иду я,
в поля яви посеянной, в колонны мертвых пеонов,
в равнодушие – окна - минуя.

Где повозка моя причалит? Дымен шелест таких стран.
О печальные осени, знаков, эллипсов спутанная нить,
Над песней кружат, как вран.

Как любовь, вверенную двум житиям – разделить?

Оригинал:

http://www.baczynski.art.pl/wiersze/169-W.html

Мировидцу обрубок древа -
отрубленные головы бунтов детских
ибо не будет ангела из птичьего пуха, не будет.
Вот хлебный нож - эшафотный. Куда деться?

Мадонна беспокойная сомлела,
словно земле подняла мрачное веко,
вот и жаль мне, жаль, ибо миру жаль
затерявшегося человека.

Оригинал:

http://www.wyczytaj.pl/wiersze/krzysztof-kamil-baczynski/poscinano-drzewa-swiatowidom