Максиму дю Кан
I
Ребенку, кто глядит на карты и эстампы,
Вселенная огромна, словно в детстве аппетит.
Ах! Как велик весь мир под светом лампы!
Как тесен в памяти его, когда в него глядит!
Однажды утром мы отправимся в дорогу,
Хотя сердца обидами полны
На окончательность морей, баюкая тревогу
Их бесконечности под ритм морской волны.
Кто счастлив, что бежит отчества в несчастье,
Кто места жуткого, и где рожденью был не рад,
Aстрологи, в глазах погрязшие в ненастье
Цирцеи деспотичной, источавшей аромат,
Внимают небу, чтоб не стать скотами,
С огнем его, его простору вопреки
Их жалит лед и солнце жжет годами,
Стирая с бронзы кожи поцелуев синяки.
Но настоящие – те только, чья свобода
Ухода ради, вечно стоя на своем
Сердцами, не боясь фатального исхода,
Не зная, почему, те говорят: «Уйдем!»
Те, чьи желанья, словно облачные страны,
И, словно рекруты, мечтают о войне,
О сладострастии, изменчивом и странном,
Названия чему наш разум не нашел вполне!
II
Лишь ужас подражания! Юла и мяч сейчас,
Их вальсы и прыжки; даже во сне
Снедает Любопытство и обманывает нас.
Жестокий Ангел, кто бичует солнца, сам в огне.
Необычайная судьба, когда бежит нас цель,
Нигде не находясь, но и всегда с тобой!
И Человек надеется, и не устав досель,
Бежит безумствуя, чтобы найти покой!
Душа твоя идет в Икарию, и ты не прекословь,
Когда кричат на мостике: «Там впереди – залив!»
А сверху голос пылкий: «Слава, счастье и любовь!
И – «Черт! Трехмачтовик твой налетит на риф!»
Впередсмотрящий видит каждый островок,
Как Эльдорадо, нам всем обетованное не зря,
Увы, Воображение, что ожидает оргий впрок,
Найдет утесов ряд, когда взойдет заря.
О, ты, возлюбленный химерных вод!
Тебя на цепь, корабль – на абордаж,
Америку открывший пьяный мореход,
Но бездны горше не ее ль мираж?
Так древний странник, тонущий в грязи,
Мечтает в рай прийти, его учуяв вдруг,
Но взор плененный Капую найдет вблизи
Везде, где свечи освещают мрак лачуг.
III
О путники чудесные! Какие же легенды
В ваших глазах прочесть, глубоких, как моря!
Те вашей памяти бесценные моменты,
Сокровищниц эфира, звезд и собранных не зря.
Хотим без паруса и пара странствовать в наитии!
И чтобы тюрем скуку скрасить нам
Воспоминаний холст, минуя разум, растяните
И чтобы горизонт ему был вместо рам.
Скажите, что видели вы?
IV
Мы видели звездный кров,
И волны мы видели, и видели мы пески;
И, несмотря на множество тамошних катастроф,
Так же, как здесь, изнывали мы от тоски.
Величие солнца на багровых морях,
Величие городов, когда наступает закат,
Зажгли в наших сердцах, несмотря на страх,
Желание в небо уйти, где отразятся стократ
Образы величайших ландшафтов и городов
Никогда не манивших нас, обещая нам благодать,
Как это случалось с образами облаков.
И желание вечное заставляло нас трепетать!
Удовольствие множит услады, придавая им сил.
Услады дерево услаждают, как перегной,
Пока растет и твердеет кора под светом светил,
Ветки желают видеть солнце рядом с собой!
Вырастишь ты с годами повыше, чем кипарис?
И все же мы, осторожно несем пока
В твой ненасытный альбом за эскизом эскиз.
Все что прекрасно, приходящее издалека!
Перед рогатыми идолами склонялись мы,
Перед тронами великолепием, потрясавшим мир
Во дворцах с драгоценностями, удивлявших умы,
Ради которых разорился бы ваш банкир.
Видели одежду ядовитую, прикинувшеюся цветной.
Женщин, красивших зубы и ногти даже на ногах
И жонглёров умелых, обласканных змеей.
V
А потом, а потом, что еще?
VI
О детские мозги!
Чтоб не забыть – то, главное для всех,
Пред нами представало не волею планид,
От низа судьбоносной лестницы по самый верх –
Бессмертного греха скучнейший вид:
И низменную женщину, рабыню без мозгов;
Без отвращения к себе, кто любит, не смеясь;
Мужчину деспота, кто был похабен и суров,
Раб всякого раба и в сточных водах грязь;
Плач жертвы, палача довольного при виде ран;
Пир, там, где пряность придавала крови аромат.
Яд власти, тот, что источал слабеющий тиран,
Народ, влюбленный в кнут и после всех утрат.
Религий несколько, и все знакомы нам.
Возносят в небо все. А Святость в небесах
Лишь на перине возлежит, отвратной небесам,
И ищет сладострастия в конюшне, на гвоздях.
Там Человечество болтливое, опьянено
Лишь гением своим, избыв свою вину,
Взываю к Богу я в агонии давно:
«О, мне подобный, мой кумир, тебя кляну!»
Но лишь Безумия любовники, кто искони
Бегут из стада, с пастырем его – Судьбой,
Убежища ища в гашише, шлют они
С планеты нашей вечный репортаж такой:
VII
Горькое знание приносит вояж любой!
Мир, однообразный и маленький, вчера
Сегодня, завтра, являя наш образ земной:
Оазис ужаса в пустыне скуки добра!
Должно уйти? остаться? Останься тогда, дерзни;
Уходи, раз должен. Один бежит, другой ему не вдогон,
Обманув врага смертоносного, бдительного искони,
Время! увы! Без устали мчится до конца времен.
Как Вечный Жид и апостолы, но чтоб нести весть,
Им не нужны ни повозки, ни корабли,
Избежав гладиатора с сетью; но и другие есть
Время убить, не покидая колыбель земли.
И когда, наконец, нам сломают хребет,
Будем надеяться и кричать: Вперед! Нам по нутру
Как и раньше, уйти в Китай на много лет,
Взгляды – к морю, и волосы развеваются на ветру,
Отправляясь в море Тьмы, где низко висят небеса
С радостным сердцем юного путника.
Слышишь ли ты эти чарующие и траурные голоса,
«Так это ты, кто хочет вкусить на века
Лотос пахучий! Здесь происходит этот сбор
Чудесных плодов, которые жаждут ваши сердца;
Придите и пейте день, этот сладкий раствор,
Который нельзя испить никогда до конца»
По акценту мы призрак признаем; из-за морей
Наши Пилады тянут к нам руки. «Но чтоб
Ваши сердца освежить, плывите к Электре своей!»
Сказал она, чьи колени мы целовали взахлеб.
VIII
Смерть, старый капитан, пора! Поднимем якоря!
Эта страна скучна! Нам в плаванье! В ночи!
Когда и небо, и моря черней чернил, не зря
Сердца, вам близкие заполняют лучи!
Пусть утешительный на нас прольется яд!
Огонь сжигающий наши мозги, в пути
На дно, какая разница, пусть Рай, пусть Ад,
Но к Неизвестному, чтоб новое найти!
Оригинал:
https://www.comptoirlitteraire.com/docs/919-baudelaire-le-voyage-.pdf![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
