Р. Каменец Пропавший еврей ( продолжение)

[alsit25]

МИДРАШ


Невидимое сильнее видимого

Невидимого нет нигде
оно не имеет входа.
Или же человек ныряет,
в печальные дыры
и окунается в неизведанные
глубины, когда ему
кажется, что он стоит
на своей земле?

Как будто
в светлой
комнате тень пронзает
мысль и
освещает его
снизу, как сон
дающий импульс
весу и цвету
каждое мгновение имеет
свое невидимое лицо.

Когда я говорю
этому, мои губы
двигаются как в молитве
повторяя формулу
или заклинание.
Дыры которые
я часто вижу
забиты страхом.
Чтобы прочистить их
логика не поможет
тут нужна песня.
 
Невидимое это

Невидимое менее знакомо
чем видимое.

И как мы относимся
К чужому? Как к тому
кого следует опасаться?
Нет, как к гостю.


Пустыня вычтенная...

Пустыня вычла
луну.
Лишайники вычли
море.

Знаки минус
висели в воздухе миров
пока мир
не затвердел.

Вера в ангелов
помогла пению человека
преодолеть гибель.

Он вошел в пустошь,
и манна выросла
удивительными гроздьями,
которые невозможно было сосчитать.

От вершины горы
земля обетованная 
простиралась до моря,
а затем вычитала себя
из космоса.
оставив только обетованное
и то невысказанное.

Тишина вычитала
из себя
входя в ноль,
как в зеркало,
и выходя с другой стороны
долгого отрезка времени.

Бог был украден

Потому что с Ним нельзя
было справиться
в его отсутствие.
Как украсть Бога?
В ночи, когда никто
Не видит? Днем
когда очевидное преследует
по траве дрожащей
в нестойком солнце?
Во время затмения
когда дуб оставляет
разбросанные полумесяцы
на земле?

Стратегия в том
Чтоб одурачить
себя, удалиться
в пустыню
даже если это
только твоя комната
и задать вопрос
на который можно ответить
только вопросом.

Евреи самые лучшие воры...

Величайший вор
крадет твое сердце
он крадет все
сразу и не
используя руки.
Величайший вор
Имеет все необходимое
под боком.
Он не может начать
представлять
что ливень
это преступление
и он не может совершить
преступление
в своем сердце
он только ставит
все
на свое место
Он улыбается
это занимает столетия
у него есть рука
это его народ
и он говорит
на семидесяти языках
нескладно
скандируя или скуля.
Переходя
границы
он уничтожает
их постоянство
он стирает
их ложь

Евреи будучи... ворами

Так при всей скромности
мы обвиняем себя
в каждом преступлении.
Наши враги
не могу сказать
кто из нас хуже
мы говорили прямо
и не врали.

Метки...

Губы на лицах,
кисточки
дуба,
в цвету, шелк
кукурузы, желатин
семени
и его вкус,
бьющий
по своду
рта:

Губы на лицах
говорящие
подлинные
слова,
полностью ободраны,
чтобы неверие
не попортило
язык  и
идолопоклонство
не ослепило глаз,
но все будет увидено
как однажды.

Это однажды
повторяющееся
вспышками
во времени,
когда правильный
свет освещает
сцену,
и видя бутон
бирючины
лопнувшим
зная, что его название верно
в запахе дыхания новорожденного
в нежной тайне.

Это однажды…
прежде чем Адам
произнес имена,
восставшие
из войны
внутри каждой вещи,
отделяя свет от тьмы
и дав
тьме
имя.

Евреи не приходят из Рая

Евреи – все люди
вовремя.
Они просты
как день.
Свет на часах
проходит сквозь стрелки
и тени
настоящего
ощущает их без касания.
Быть на этой земле –
просто,
основа
жизни
пыль в солнечном свете
стрелка на стрелке
то, что у нас общего
касается нас
и рай так далеко
как история
рассказанная в другой комнате
когда мы были детьми
и ей нужен
счастливый конец.
Но теперь мы стоим
лицом к лицу
черты
не скрыты
их достаточно,
чтобы утешить нас
в свете того
кто мы есть.

Я думал вернуться
в какую-нибудь Россию глаз.
Карих глаз
зелени смешанной с коричневой
молодой пшеницей, темной почвы,
полосок солнечного света
и зимних страданий.
Я хотел грызть
старую картошку
страдать под властью
старого хозяина,
но не мог
вспомнить
слова для приветствия
даже слова говорящего «мир».

В мире грядущем
что суть
будущая
ностальгия
преступление будет
наказано
досадой.
Я опустошил
свой мир.
Я здесь
в самом тонком смысле
мыслимого
изгнания
куда-бы я ни пошел

Евреи не уходят в рай...

Но рай приходит
к каждому
кто видит
как открывается лист
лепесток
разворачивается
и горизонт
полон светом

кто чувствует запах дыхания
новорожденного
и помнит
этот запах
в час
своей смерти.

Они пришли из России...

Где Россия – это не место,
а название изгнания
хотя земля казалась
настоящей

Когда рав Нахман посетил Каменец
он пролил вино
на землю
и земля исчезла.

Она превратилось в комментарий,
из которого вырос
крошечный росток картофеля,
которым крестьяне кормили жен.

Когда рав Нахман отвернулся
от Каменца
тот исчез
Днестр летел
мимо скал
как ворона

и каждый еврей
уходящий на закате
заменял свое сердце
поношенной тканью
пропитанной слезами.

Она и стала дождем
по всей России
дождем освежившим поля.

Ибо страдание освежает
поля другого
даже когда потеря не потеряна.