П. Целан В Египте

Ты должен приказать незнакомке: оборотись водой.
Ты должен отыскать незнакомку в воде, в глазах, которые ты знаешь.
Ты должен их призвать из воды: Руфь! Мириам! Найоми!
Ты должен украсить их, когда с незнакомкой ты возлежишь.
Ты должен украсить ее облаками волос незнакомки.
Ты должен сказать Руфи, Мириам, Найоми:
Взгляни, я сплю с нею!
Ты должен украсить ее получше незнакомку рядом с тобою.
Ты должен украсить ее тоской по Руфи, Мириам, Найоми.
Ты должен сказать незнакомке:
Взгляни, я спал с ними!

Оригинал:
https://www.dialoginternational.com/dialog_international/2008/11/ingeborg-bachmann-and-paul-celan.html

Очерки русской культуры т 2, глава 5 Остановка вечером в журнале «Новый Мир»

В «Новом Мире» опубликованы два новых перевода многострадального шедевра Р. Фроста «Остановка зимним вечером в лесу».

https://magazines.gorky.media/novyi_mi/2020/4/stopping-by-woods-on-a-snowy-evening.html

Мы уже обсуждали вопрос переводимости этого поэта на русский язык нпр. здесь https://alsit25.livejournal.com/11240.html, основываясь на высказываниях И. Бродского, повторим их опять:

Бродский : Русский поэт стихами пользуется, чтобы высказаться, чтобы душу излить. Даже самый отстранённый, самый холодный, самый формальный из русских поэтов... Почти вся современная поэзия своим существованием обязана в той или иной степени романтической линии. Фрост совершенно не связан с романтизмом. Он находится настолько же вне европейской традиции, насколько национальный американский опыт отличен от европейского.
Волков : И что вы видите в этом специфически американского?

Бродский : Колоссальная сдержанность и никакой лирики. Никакого пафоса. Всё названо своими именами... В протестантском искусстве нет склонности к оцерковливанию образности, нет склонности к ритуалу. В то время как в России традиция иная. Вот почему так трудно каким бы то ни было образом поместить Фроста в контекст русской литературы. Вот почему мироощущение Фроста, а вслед за мироощущением и его стих настолько альтернативны русскому. Он абсолютно другой.

Вот еще:

Бродский: Русскому человеку Фроста объяснить невозможно , совершено невозможно, Единственная русская параллель Фросту, которая мне сейчас приходит в голову, это белые стихи Ахматовой, ее «Северные Элегии»…                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  

Но графоманы переводчики упорно опровергают эту истину. В преамбуле А. Штыпеля к переводам в публикации они названы «профессионалы и любители». Интересно, кто из них профессионал? Если все переводы дурны.
Переводчик А Штыпель, известный тем, что перевел сонеты Шекспира ничуть не хуже других претендентов на верную интерпретацию их ( а этот перевод в соавторстве с М. Галиной) сопроводил текст размышлениями о стихотворении, где сказано нечто удивительное, а именно, что стихотворение это - загадочно. В то же время разгадке его посвящено уже столько страниц, что количество их превышает, пожалуй, количество страниц в полном собрании Р. Фроста и никаких загадок не осталось, тем более, что ничего загадочного в нем нет, как и во всяком стихотворении, если уметь читать стихи.
.
Whose woods these are I think I know.  
His house is in the village though;  
He will not see me stopping here  
To watch his woods, fill up with snow.  

Чей этот лес, думаю, я знаю.
Хотя его дом в деревне.
Он не увидит меня, остановившегося здесь,
Чтобы посмотреть, как лес заполняется снегом.

Англоязычный читатель, понимающий, о чем пишет Фрост обычно, сразу понимает, что лес этот, как и все мы, принадлежит тому, кто его (и нас) создал до всеобщей секуляризации. А переводчик, понимающий, что Фрост не переводим, увы, понимает, что слово watch еще означает – присматривать, сторожить, что и объясняет загадочные последние две строчки, т.е. какова обязанность оказавшегося в лесу. Кстати, Штыпель ошибся в подстрочнике, woods это лес, а не леса, лес конкретный, где остановился этот человек.  Но пишет, что загадочность вызвала тревогу у соавторов, и они пытались передать ее как «тихий ужас»,  видимо перепутав Р. Фроста со С. Кингом или Кинг Конгом. И завершает он размышления пассажем удивительнейшим - «Перевод стихов – это всегда искусство компромисса между воспроизведением формы и точностью содержания…».  Да, компромиссы неизбежны, но другие, а не меж формой и содержанием, ибо нельзя же сказать, что стихотворение Штыпеля бессмысленно, но хорошо по форме, а стихотворение Галиной бесформенно, но осмысленно и похоже на человеческую речь.  Или другими словами соавторы полагают переводное стихотворение «недостихотворением, а перевод жанром условным. Результат не замедлил сказаться.

Я знаю, кто хозяин чащи.
Но он издалека глядящий,
Не различит меня в лесах
Глядящего на сне летящий.

Пугающая переводчиков поэзия превратилась в дурной каламбур с шипением буквы Щ но по образцу эстрадного творчества:

Ах вернисаж ах вернисаж
Какой портрет какой пейзаж
Вот кто-то в профиль и в анфас
А я смотрю смотрю на вас..

Далее еще забавней:

Лошадку разбирает страх:
Зачем мы стали здесь впотьмах.
У этой пущи черно-белой
В ее негреющих мехах,

Чаща становится пущей, но пуще того, уподобляется, видимо, «Венере в мехах» садо-мазохостически расправляющейся с Р. Фростом.  Далее в этой переводческой вакханалии появляется «перепляс» и прекрасные леса без прикрас и крайне загадочные последние две строчки плюс послесловие М.Галиной об изымании оригинала из смыслового поля его. В конце, впрочем, она соображает про что это стихотворение, но ее соавтор считает эту «трактовку» натянутой. Что открыло им поле для бесконечного числа толкований Фроста без толку.

Ну, положим, соавторы к числу профессионалов не относятся и этот вариант можно отправить в мусор к вариантам Бетаки, Голя,  Дашевского, Караулова, Кружкова, Степанова , Топорова, Чухонцева итп. А ведь цвет русского стихотворчества, не говоря уже о литературоведении.

Но там же помещена «интерпретация» М. Амелина! Явно профессионал, если судить по его оригинальным стихам ( см. его публикацию в том же номере) или по интерпретации Катулла, которая, скорее всего, совпадает с интерпретацией самого Катулла. Хотя после этой публикации ни в чем нельзя быть уверенным. Он тоже много говорит о таинственном смысле стихотворения и зачем-то привязывает его к биографии поэта, к эпизоду о продаже яиц.  Но бог с ним, пути поэтической мысли неисповедимы, важен результат. Амелин пишет, что решился на пересоздание величайшего шедевра, когда заметил внутреннюю рифму – go к know и though и в том разгадка тайны давно понятной тысячам исследователям этого стишка. А именно, что поэт, остановившийся в мироздании, в темнейший вечер в году ответственен за него не меньше, чем Хозяин Леса. Упорно повторяя это снова и снова. И что же получилось?

А получилась очередная чепуха.

С владельцем леса я знаком:
Там у него в селенье дом;
Остановясь не на виду,
На снежный лес гляжу тайком.

Немедленно возникает вопрос, почему тайком? Каковы намерения путешественника? И это там, где на самом деле его интересует, как снег заполняет лес, что твои закрома.

Мой конь смекнул, чего я жду
Меж лесом и прудом во льду
Вдали от теплых стен и крыш
Мрачнейшим вечером в году.

В то же время у Фроста конь (а в подобном контексте конь совершенно неуместен, ибо должен быть русской тягловой лошадкой, Савраской) совсем не понимает намерений хозяина, полагая, что действие это queer - сомнительно, чудачество.

Он бубенцом нарушил тишь:
Опомнись, мол, что зря стоишь.

Прекрасные строчки наконец, но дальше!

Здесь хлопьев порх и ветерок
Слышны единственные лишь.

Этот «порх»… как не вспомнить «Пук Идей» другого соискателя на интерпретацию Фроста -  Г.М . Кружкова из списка любителей интерпретаций.

И бездарный финал, где обещанная внутренняя рифма появилась - «сном/знаком », а ведь перевод был затеян ради нее. И какой ценой? Появляется слово зарок (клятва, обет но русифицированные здесь) и что не совсем обещание, ибо пафосней, а пафос и Фрост две вещи несовместные.

Забыться сном еще не срок,
Забыться сном еще не срок

Там, где самые знаменитые строки английской поэзии гласят:

Мне еще идти мили и мили прежде чем я засну –
Мне еще идти мили и мили прежде чем я засну.

Разница видна?  Помимо семантики выражения «забыться сном», невозможного у Фроста.

Там же сообщается что в каком -то издательстве готовится Антология переводов этого стихотворения, где будут включены и эти два уродца. Это хорошая идея вероятно,
Вот что пишет тоже поэт и переводчик Лев Оборин:
Литературный критик Лев Оборин поделился с читателями «Горького» находкой: сборником плохой поэзии. Стихотворения настолько ужасны, что сами авторы расписались в неудаче.
Составителям сетевого альманаха «Двоеточие» Гали-Дане и Некоду Зингерам пару лет назад попалась в руки антология «Чучело совы» (The Stuffed Owl: An anthology of bad verse). На ее страницах модернисты Уиндем Льюис и Чарльз Ли собрали худшие образцы поэзии, когда-либо написанной по-английски.