![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Давид Константин Фриз
Mar. 9th, 2022 07:15 amИз голубизны белая Аркадия смотрит вниз
На град, на реку и серебряную грязь,
На полоску авансцены, где мертвая мартовская трава
Воскресает в желтой мать-и-мачехе.
И мы везем мою мать устьем реки,
Она средь нас, мы закутали ее насколько возможно,
Уберегая ее от светлого снежного ветра, и стая голосов
Вошла в пространство, оставленное морем.
И, следуя приливу, наши четыре поколения
Рядом с ближайшим краем теплой земли
Достигают врат и проходим чрез врата,
Она и ее свита, мы входим все вместе
В чащу лошадей и она, забывшая
Все имена, которые мы даем вещам и тварям,
Тоже лишается страха, вроде бы нет причины,
Чтобы где-то в ней остался страх неизвестности,
И твари чуют это и любопытствуют
Так ли она хрупка, как луна в дневном свете,
Столь маленькая, защищаясь рукой (свет
Почти проходит сквозь нее) но не отпугивает их,
А благословляет и гладит, и ласкает, и отвечает их мокрым носам
И поцелуям. Выглядит королевой, древней
Или бесстрашной девой средь гиппокампусов,
Толпящаяся стая их с задумчивыми
Подводными глазами, качающая продолговатыми
Головами над ней, волоча соленые и липкие
Гривы и челки, словно водоросли и буруны
Вдалеке от возвращающегося моря, чтоб чувствовать.
Если услышишь поверхность этих изображений,
Кричащие души на серебряных лиманах,
То сможешь тогда подслушать разговоры
Между мое матерью и зверьми,
Их сопение, фырканье и пыхтение
И ее утешающую изумленную песенку,
И открытый источник нынешнего счастья
Отовсюду, из далека, здесь, дома. Во мне.
Оригинал:
https://www.theguardian.com/books/booksblog/2009/jun/22/poem-of-the-week-david-constantine
На град, на реку и серебряную грязь,
На полоску авансцены, где мертвая мартовская трава
Воскресает в желтой мать-и-мачехе.
И мы везем мою мать устьем реки,
Она средь нас, мы закутали ее насколько возможно,
Уберегая ее от светлого снежного ветра, и стая голосов
Вошла в пространство, оставленное морем.
И, следуя приливу, наши четыре поколения
Рядом с ближайшим краем теплой земли
Достигают врат и проходим чрез врата,
Она и ее свита, мы входим все вместе
В чащу лошадей и она, забывшая
Все имена, которые мы даем вещам и тварям,
Тоже лишается страха, вроде бы нет причины,
Чтобы где-то в ней остался страх неизвестности,
И твари чуют это и любопытствуют
Так ли она хрупка, как луна в дневном свете,
Столь маленькая, защищаясь рукой (свет
Почти проходит сквозь нее) но не отпугивает их,
А благословляет и гладит, и ласкает, и отвечает их мокрым носам
И поцелуям. Выглядит королевой, древней
Или бесстрашной девой средь гиппокампусов,
Толпящаяся стая их с задумчивыми
Подводными глазами, качающая продолговатыми
Головами над ней, волоча соленые и липкие
Гривы и челки, словно водоросли и буруны
Вдалеке от возвращающегося моря, чтоб чувствовать.
Если услышишь поверхность этих изображений,
Кричащие души на серебряных лиманах,
То сможешь тогда подслушать разговоры
Между мое матерью и зверьми,
Их сопение, фырканье и пыхтение
И ее утешающую изумленную песенку,
И открытый источник нынешнего счастья
Отовсюду, из далека, здесь, дома. Во мне.
Оригинал:
https://www.theguardian.com/books/booksblog/2009/jun/22/poem-of-the-week-david-constantine
