У. Б. Йейтс Ego Dominus Tuus *

[alsit25]

Хик. На сером песке у обмелевшего ручья
Под твоей старой обветренной башней, где еще
горит лампа рядом с открытой книгой
которую Майкл Робартис оставил, ты ходишь при луне,
И, хоть ты и миновал лучшее в жизни, все же след,
Очарованный непобедимым заблуждением,
Формируется магически.

Илле. С помощью образа
Я взываю к своей противоположности, призывая всех
Кем я пренебрегал, на кого почти не смотрел.

Хик. И нашел бы себя, а не образ.

Илле. Это наша современная надежда, и в ее свете
Мы зажгли нежный, чувствительный ум
И потеряли прежнюю беспечность руки;
Чтобы не выбрали мы, резец, перо или кисть,
Мы лишь критики или только наполовину создаем,
Робкое, запутанное, пустое и пристыженное,
При отсутствии поощрения наших друзей.

Хик. И все еще
Главный образ христианского мира,
Данте Алигьери, так цельно нашедший себя,
Что он сотворил это истощенное лицо свое
Более явным для мысленного взора, чем любое лицо,
Кроме Христова.

Илле. И нашел ли он себя
Или то голод, который истощил его,
Голод по яблоку на ветке
Самой недосягаемой? и это призрачный образ
Человека, которого знали Лапо и Гвидо?
Я думаю, что он вылепил из своей противоположности
Образ, который мог бы быть каменным лицом,
Обращенным к крыше сложенной бедуином из конского волоса
С утеса с дверьми и окнами или наполовину обращенного
Среди грубой травы и верблюжьего помета.
Он приложил резец свой к твердейшему камню.
Высмеивая Гвидо за его распутную жизнь,
Издеваясь и издеваясь, изгоняя,
Чтобы подняться по этой лестнице и отведать этот горький хлеб,
Он нашел неубедительную справедливость, он нашел
Самую возвышенную даму, любимую мужчиной.

Хик. И все ж, несомненно, есть люди, которые сделали свое искусство
Не из трагической войны, любители жизни,
Импульсивные мужчины, которые ищут счастья
И поют, когда находят его.

Илле. Нет, не поют,
Ибо те, кто любит мир, служат ему действием,
Богатеют, становятся популярными и влиятельными.
И если рисуют или пишут, все равно это действие:
Битва мухи в мармеладе.
Ритор обманет своих соседей,
Сентименталист и сам; а искусство
Всего лишь видение реальности.
Какую долю в мире может иметь художник
Кто пробудился от обычного сна
Кроме разложения и отчаяния?

Хик. И все же
Никто не отказывает Китсу в любви к миру;
Вспомни его неспешное счастье.

Илле. Его искусство счастливо, но кто знает его разум?
Я вижу школьника, когда думаю о нем,
Лицом и носом прижатого к витрине кондитерской,
Ибо, конечно, он сошел в могилу
С неудовлетворенными чувствами и сердцем
И сотворил - будучи бедным, больным и невежественным,
Закрывшись от всей роскоши мира,
Грубый сын ливрейного конюха -
Буйную песню.

Хик. Почему же ты оставил только лампу
Гореть у раскрытой книги,
И прослеживаешь знаки на песках?
Стиль найден усердным трудом
И подражанием великим мастерам.

Илле. Потому что я ищу образ, а не книгу.
Tе люди, которые в своих писаниях наиболее мудры,
Не владеют ничем, кроме их слепых, отупевших сердец.
Я взываю к таинственному тому, кто еще
Будет ходить по мокрым пескам у края ручья
Похожий на меня, будучи моим двойником,
И испытуя все воображаемое
Все непохожее, будучи моим анти-я,
И, стоя рядом с буквами, открывает
Все, что я ищу; и шепчет их, как будто
Он боится птиц, которые громко выкрикивают
Свои быстрые крики перед рассветом,
Унося их богохульникам.

* Я твой господин

Оригинал:

http://famouspoetsandpoems.com/poets/william_butler_yeats/poems/10492