Хаим Плуцик Жрец Экранат

[alsit25]

Я, кто посвящен -
Лежа со священными шлюхами в Ашкелоне
На крыше великого храма под ликом ее,
Возвеличивающей блеском ночь в небе, заполненном богом.
Мать, тучная любовницa, чьи ляжки вечно
Вздымаются и опускаются, словно волны на рейде Гата,
Обуяв страхом бесплодных и бессильных проклятых
И успокоив плод полевой и человека, и зверя
С помощью Адониса и ее избранных, счастливцев жрецов –
Должен поведать вам об этих варварах с гор,
С разгульных холмов пришедших уничтожить нас,
О недавних передвижениях их на востоке и на юге.

Они называют ее Белая или Белая Госпожа
Но не поклоняются ей или какой другой матери – богине.

Я видел, как они, в лучшие дни Ашкелона,
Когда шлюхи танцевали нагие на праздничных улицах
На радость Адонису и благословенной жажде наших чресел,
Oтвернулись во злобе, проклиная те священные тела,
Взывая, « Да побьют их камнями и вспорют их бесовские чрева».


Они ненавидят услады. Только один бог у них,
И он же их враг. Я встречал одного из них:
Хитрый как шакал, но надменен, как лев,
Со всколоченной бородой, кочевник, обуянный
Своими собственными фантомами, глаза его, как у зверя
(Испуганые, бегающие, но готовые
Выпрыгнуть и разрывать) волосы и одежда грязны
Из-за гнили пещерной, кожа ободрана укусами скорпионов.
Но ночи его как кольца огня, он не обовьет
Спасение нежной плоти, но ради пропитания
Общается с этим невозможным, невообразимым демоном,
Нечто в бесплодной расе, разложившей его
Болезнью, которую я не могу постичь, дьявольский дух.
Словно вина, выслеживающая убийцу. Всегда
Он оглядывается, глядит вперед и в себя,
И голоса, которые он слышит, становятся этим маниакальным громыханием
На наших солнечных улицах и перед нашими мерцающими храмами.
То, что я вижу в глазах этого скитальца (одного из племени
Бескультурного, не знающего железа, искусства или алтаря) ,
Это мир помрачневший, и человека одинокого
В гордо опустевшем небе, подобном аду,
Отчужденного от полей, зверя и собственного его тела
И в родстве с материнской почвой только по смерти.
Мне не разорвать этот узел, но знаю, что думает он
И я так думаю в магии этого момента –
Наши солнечные города презренны и бессмысленны,
Наши роскошные произведения искусства гадки,
Наш величественный пантеон не стоит убогой конуры,
Залив забитый хитроумными кораблями и матросами
Из океана неведомо где, неглубок, как вздох,
И веселие важно тоже. Достоинство печали
Единственное благословление под облаком его бога.

Скажу я, эти лица из камня, который годы не источат.
Они плетут интриги, чтоб лишить нас свободы. Слушайте вы, нации:
Они уведут вас из ваших стихийных экстазов
И одержимости материальным, и увлекут
Вас за собой на трудную стезю пилигрима,
Чей триумф лишь горькое знание,
Из страдания они извлекают наши ценности.
Видеть пустыню, как растущий лист -
Вот в чем их недуг. Ведь тогда потемнеет небо,
Белая Госпожа пышных ляжек и грудей
Без сеятеля или урожая,
Блеклая дева, и страны под ней
Темна с этим богом и его народом. Я, кто мудр
В священных объятиях шлюх, познаю звуки
( Ах, как они могущественны и дики!)
Тайных заклинаний, придающих им силу.
Услышьте, как они громыхают! Слушайте: Иссахар
Левий симеон реувен йехуда дан
Зебулон ашер неффали менаше эфраим.