Хаим Плуцик Горацио 2 Пастух

Книга метаморфоз

Если пастушья история уже издавна
Стала песней сумасшедшего дудочника, что сказать
Словами, исходящими из дряхлых уст?
Темное пространство заполняет время и место,
И глубже, чем просто озадачив вопрошающего.

Голоса требуют: — Загадки, давай загадки!
И он, дерзнув и опуская свой длинный и сопливый нос.

— А кто морской владелец меча Клыка?
А кто в лисьей норе лиса - шпионка?
А кто волк незнакомый, путник с клювом,
Хромающая ласка, и зверь на мягких лапах?
А кто тот, притворившись пилигримом,
Идет к пастушьему огню иль в Вечный Город?
Кто дерево, поваленное дятлом?
Кто жертва — волк, олень и агнец?
Кто там копатель, кто копает мир
А кто вгрызается зубами в берег?
Кто убежал из Дома Бога?
На каждый тот загадочный вопрос ответ был хриплый
От остальных из этой шайки – Амлет! Амлет!


Тогда,
— Спой нам, старик, о переменах!

И рассказчик,
Трепещущий и господин чужого эха,

— О переменах в Амлете пою я, как умирает солнце, и луна
Становится старей, и лихорадка середины лета
Траву рябит, и ласточки летят на юг,
Когда их времени коснется запах, и птица с клювом
Их догонит и упадут они, как сорванные листья.

Виргилианский вздох пропал в дикарской глотке,
И, после паузы, мальчишеского голоса звоночек:

— Позволь, отец, помочь тебе.

— Конечно!

Старик запел опять, и младший антифоном прозвенел,

— Теперь он движется с опаской на дне морском
И меч Клыка рукой сжимая крепко,
Пока испуганная рыба бежит его очей.
А вот, смотрите, Амлет – лиса приходит в лисью нору,
И в дверь стучит, сопя, и просит, чтоб впустили,
— За мною гнались гончие вчера,
Я убежал и заблудился. Позвольте мне войти.
И в норке, отдыхая, он глядит вокруг
Полузакрытыми глазами, принюхиваясь осторожно
Или встает, идет кругами, беззаботно
Вперяет взор в ветвистые и мрачные туннели ада.
А вот он на краю неутомимой волчьей стаи в Тулии,
Волк Амлет средь волков им другом.
Ужель меня вы раньше не встречали? Я к вам пришел вчера,
И ваш король позволил мне прийти,
Пред тем, как он на стаю антилоп пойдет охотой,
Оближем отбивные на пиру.
Что может лучше быть, ну разве…
И наблюдает он за выражением их лиц…
Для нежного клыка, что лучше, чем застенчивое мясо.
А вот клювастый путник на охоте в горах Германии,
Он ищет кузена, но дальнего родства,
Беднягу, говорит, который редко выползает из гнезда,
Как будто охраняет убийственную драму,
А вот хромающая ласка ищет пристанище в лесу,
И слишком слабая, чтобы самой нору копать.

— Скажите есть ли по соседству тут свободная нора,
Где я смогу залечь, и лапы зализать?

А вот он в ночь глядит, глаза его сверкают.
И бродит он неслышными шагами вокруг костров
Европы, Азии и по пустыням Африканским,
И воет варварски в бесчисленных лесах Вайланда.
Кто тот, кто притворился пилигримом,
Во время мрака, и придя к кострам пастушьим?
А вот уже он входит в Вечный Город,
Чтоб в катакомбах мучеников посетить,
И за нагроможденьем черепов проверить ниши.
А вот, чуть погодя, на маленькой лужайке
Живущим в мужестве травы собакам и сверчкам,
Он задает вопрос, вздыхая, и опять вздыхая с вопросом, посылая
Намек неслышный, словно рябь за линией прибоя,

— Когда? И где? Поведайте скорей.

Но волчья стая набросилась на волка Скифии холмистой,
И на утесе клювы раздирают клюв одинокий ,

И воры длинношеие шпиона длинношеего кончают,
Когда, облизывая губы, он отдыхает после пира,
Вот Амлета - лису преследуют три лиса,
Как гончие, бесшумно по холму, по чаще.
И языки свисают, если жертва близко.
Он заметает след, идет по водам. И когда
Минует ферму, где врагам извечным угрожает,
Которых он перехитрить не может, как бывало раньше,
И если им дано ослабить хватку тени,
Тогда, холмом печальным вернется он к печальному заливу,
К кружащим ртам кровавым и кольцо сомкнувшим,
А вот и агнец отбивается от стада,
Чтоб волка приманить, пока шумят на бреге листья.
Выходит кролик прогуляться лесом,
Насвистывая песенку, пока дуб слушает и ждет.
Олень к воде подходит, пьет и пьет, пока
Ель не кивнет. И сумасшедший дятел
Является и рубит ель. Но из кустов бросается змея,
Оленя жалит в пятку, в это время ястреб
К земле змеи головку прижимает.
Он роет, роет, колодец роет или шахту
Фундамент дома, город для домов,
Могилы роет он, могилы, киркой испытывает землю,
Война уносит многих, но чума - поболе,
Он отравляет воду, и королей на битву вдохновляет,
А вот под пеплом город, он видит лишь руины,
И море обнажает наготу утеса…
Вгрызается он в берег…и пена на устах у Амлета - Лисы,
Когда взмывает, неся погибель соседскому щенку,
Хромающая ласка покидает ужин, чтоб бабочку убить,
Которая к их лагерю прибилась. И улюлюкает им волк,

— Друзья, я знаю, где лесника дитя устроило ночлег!

А вот разверзлись горы, и тошнит их дымом,
Гремит земля и сотрясается, и вдруг река
Из берегов выходит, и звезда, сорвавшись,
Шипит с небес.