alsit25

I

Благодушие пеньюара и поздний
Кофе и апельсины в солнечном кресле,
И зеленая свобода какаду
На ковре пребывая разогнать
Священную тишь древних жертвоприношений.
Она чуть мечтает, и чувствует темное
Посягательство этой старой катастрофы,
Когда покой темнеет средь водяных огней.
Жгучие апельсины и яркие зеленые крылья
Кажется чем-то в процессии мертвых,
Петляя по необъятной воде без звука,
День как необъятные воды без звука, чтобы
Застыв, пропустить ее мечтательные шаги
За моря, в безмолвную Палестину,
Доминион крови и гробницы.

II

Зачем ей одарять мертвых своей щедростью?
Что за божественность, если она может прийти
Только в безмолвных тенях и во сне?
Разве она не найдет в утешении солнца
Жгучие плоды и яркие, зеленые крылья, или
В любом бальзаме или в красоте земли,
То, чем нужно дорожить, как мыслью о небесах?
Божественность должна жить внутри себя:
Страсти дождя или капризы в падающем снегу;
Скорбь в одиночестве, или неподавленные
Восторги, когда зацветает лес; бурные
Эмоции на мокрых дорогах осенними ночами;
Все удовольствия и все боли, помня
Ветки лета и зимние ветви.
Это предназначено для ее души.

III

Юпитер в облаках не как человек рожден.
Не вскормила его мать, не милая земля
Благородно направила к его мифическому разуму.
Он ходил среди нас, как бормочущий царь,
Великолепный, ходил бы среди своих ланей,
Пока наша кровь, смешанная, девственная,
Небесная не воздала ему за желание
Так, что даже лани разглядели это в звезде.
Наша кровь не победит? Или это уже будет
Кровь рая? И не окажется ли земля
Этим раем, который мы познаем однажды?
Небо будет гораздо дружелюбнее, чем сейчас,
Частью труда и частью боли,
А потом в славе переносить любовь,
Не эта разделяющая и равнодушная синева.

IV

Она говорит: « Я рада, когда птицы проснувшись
Прежде чем полететь, испытают реальность
Туманных полей нежными расспросами;
Но когда улетают и их теплые поля
Не возвращаются больше, где же тогда рай?»
Призраки пророчеств не бывают там,
Как и старые химеры могилы,
И так же золотое подземелье, и остров
Мелодичный, где духи дали им приют,
И мечтательный юг, и облачная веточка
Далеко на небесном холме, что претерпела,
Пока терпеливо зеленел апрель; или претерпит,
Как воспоминание о проснувшихся птицах,
Или ее желание июня и вечера, повергнутое
По достижению цели крыльями ласточки.

V

Она говорит: «Но и ублажаясь, я все еще чувствую
Потребность в каком-то нетленном блаженстве».
Смерть — мать красоты; следовательно, от нее,
И только, придут исполнения наших мечтаний
И наших желания. Хотя она сыплет листьями
Явного уничтожения на наших путях,
Избрав путь пресыщенной печали, множество путей,
Где триумф звенел дерзкой фразой, или любовь
Шептала, немного испытуя нежность,
Она заставляет иву дрожать на солнце
Для дев, которым привычно сидеть и смотреть
На траву, расслабленных с головы до ног,
Она заставляла мальчиков складывать сливы и груши
На игнорируемой тарелке. Девицы вкушали их
И разбегались пылко в замусоренной листве.

VI

Но может быть в раю другая смерть?
Спелые плоды не опадают там? Или же веткам
Там тяжело свисать, там в совершенном небе,
Не меняясь, и так же, как на гибнущей земле.
И реки там подобно нашим, ищут моря
И не находят таких же уходящих берегов,
Которых не касалась невразумительная боль?
Зачем сажать нам грушу на этих берегах
И приправлять те берега сливовым ароматом?
Увы, они должны носить наши цвета,
плетение шелковое наших полдней,
Перебирая струны наших безвкусных лютней!
Смерть - мать красоты, мистическая смерть,
И в чьей пылающей груди придумываем мы,
Что матери земные ожидают нас бессонно.

VII

Кольцо мужчин гибко и бурно
Будет петь в оргии летним днем
Их шумная верность солнцу, но не
Как богу, а тому каким он мог бы быть,
Нагой средь варваров, как первоисток.
Их пение станет пением рая,
Из их крови, вернувшейся в небеса;
И в их песнь войдет, за голосом голос,
Озеро, где блаженствует их господин,
Деревья, как серафимы, и гулкие холмы,
Этот хор средь них давно и потом
Им хорошо известно небесное братство
Людей погибших и летним днем.
И откуда они пришли и куда они пойдут
Роса на их ногах о том объявит.

VIII

И слышит она над беззвучной водой,
Голос кричащий: «Склеп в Палестине
Не порог ли духов медлящих там.
Это могила Иисуса, где он лежал».
Мы живем в древнем хаосе солнца,
Или в древней зависимость ото дня и ночи,
Или свободно в островном одиночестве,
На этих водах огромных неизбежно.
Олени ходят в наших горах, а перепела
Насвистывают везде свои дикие плачи;
Сладкие ягоды созревают в пустыне
И в уединении небес,
Вечером случайные стаи голубей
Поднимают двусмысленные волны,
Ныряя во мрак на раскинутых крылах.

Оригинал:

https://www.poetryfoundation.org/poetrymagazine/poems/13261/sunday-morning#