У. Йейтс Византия

Отступают нечистые образы дня;
Спит Империи пьяная солдатня;
И эхо в ночи молчит, песня дорог,
Лишь отзвучал храмовый гонг
Для звездного купола явно тлен
Человека суть,
Его сложный путь,
Ярость и грязь человеческих вен.

Образ вижу, человек или тень,
Не человек, а тень, образ, скорей, не тень;
Цевки Аида, плетя мумий рядно,
Тропу выпрямят заодно.
Ко рту пересохшему, только держись,
Рты задыхаясь взывают вовек;
Тебе салют сверхчеловек.
Это смерть-в-жизни и в-смерти-жизнь.

Чудо, птица или золотое дело рук,
Больше чудо, чем птица или дело рук,
На золотой ветви из звезд сидит,
Как петух, оглашая Аид,
Или, клянусь злой луной, глумясь
Во славу просто металла куска
Обычной птицы или листка
На всех путях, где кровь или грязь.

На императорской мостовой
Мелькает огонь, его никакой
Бурей не смять, из огня огнем,
Коль кровью зачатые духи в нем
Придут пути ярости перебрав.
В танце конца нас,
В агонии, в экстаз
Впав в огне, не способном обжечь рукав.

Оседлайте дельфинов кровь и грязь,
Духов их! Кузни потоп прекратят враз,
Златокузни, имперский вал!
Мрамор, танцевальный зал,
Разбивают горькую ярость наших путей,
Образы те, что навряд
Свежие образы породят
Гонгом пытаемых древних морей.

Оригинал:

https://poemanalysis.com/william-butler-yeats/byzantium/